Сергей Игнатьев, занимавший этот пост одиннадцать лет, уходит. Логично попытаться проанализировать, что изменилось в результате работы человека, дольше всех руководившего главным финансовым институтом страны не только за всю историю постсоветской России, но и практически за все время существования этого института. Дольше Сергея Игнатьева у руля главного банка страны находился лишь известный либерал и антикрепостник Евгений Ламанский, возглавлявший Госбанк Российской империи в 1866—1881 годах.
Итог недавнего опроса агентства Bankir.Ru показал, что деятельность Игнатьева на «хорошо» и «отлично» оценили 48% респондентов. Для человека, так долго управлявшего институтом такого масштаба, результат просто потрясающий. Многие политики могут только позавидовать Сергею Игнатьеву.
Разумеется, в формате журнальной колонки можно лишь тезисно обозначить знаковые моменты его «правления». Итак, чем же запомнился Банк России при Сергее Игнатьеве?
Прежде всего, Центробанк вел постоянный диалог с банками. Причем сделал этот диалог не дискретным, а постоянным процессом. Банкиры могли сетовать на «упертость» ЦБ в тех или иных вопросах, но одного отрицать невозможно: при Сергее Игнатьеве ЦБ никогда не отказывался от диалога, никогда не ограничивался директивными действиями без объяснения логики тех или иных решений. В итоге Центробанк стали называть «транспарентным». Что это означает? Что вся денежно-кредитная политика в стране стала открытой не только участникам рынка, но и любому наблюдателю, будь то политик, эксперт или обычный обыватель. Огромный прогресс — от келейной «семибанкирщины» к открытости и прозрачности.
Еще одно достижение Игнатьева — Центробанк стал предсказуем. Конечно, это не значит, что политика ЦБ стала бесспорной, но огромный шаг вперед налицо. Поскольку предсказуемая финансовая политика может быть комфортной, а непредсказуемая — никогда.
Центробанк стал эффективным. Финансовый кризис 2008—2009 годов впервые показал, что российское учреждение может быть точным и быстрым в решениях. По сути, это был пример того, как государственный институт способен действовать в форс-мажорных обстоятельствах. Вспомним меры по рефинансированию банковской системы, беззалоговые аукционы ЦБ и ряд других мероприятий того периода.
У банковской системы России много проблем. Но за эти одиннадцать лет мы увидели однозначный прогресс как минимум по некоторым направлениям. Исчезли валютные спекулянты. Заметно почищены авгиевы конюшни банков-«прачечных». Кэптивные банки окончательно уступили первую скрипку универсальным и розничным банкам.
Главный вопрос, который возник со сменой руководства ЦБ, заключается не в персоналиях. Эльвира Набиуллина — отнюдь не «джокер», рынок имеет представление о ее взглядах, экономической логике, стиле работы. Главный вопрос — вечная парадигма российского финансового рынка — о возможной смене национальной денежно-кредитной политики.
Либерал Игнатьев был столпом консервативной денежно-кредитной политики. Теперь важно не перегнуть палку в другую сторону. Наверное, на первый взгляд выглядит странно: Аксаков, которого столько «журили» за призывы к мягкой девальвации рубля, говорит о потенциальном риске либерализации денежно-кредитной политики. Да, потому что сегодня наибольшую опасность представляют не консерватизм или либеральность, а крайности. В экономику надо «вбросить» столько денег, сколько необходимо для бизнеса, а не для потребления.
Я согласен с позицией Сергея Игнатьева, высказанной в недавнем интервью «Ведомостям»: «Основная проблема не в ограничении совокупного спроса, а в том, что можно назвать «закупориванием» каналов предложения». Деньги должны пойти на развитие инфраструктуры, а не на финансирование спроса в чистом виде. Иными словами, необходим взвешенный курс. Могут спросить: «Так консерватизм или либеральная денежная политика?», вспомнить поговорку «за двумя зайцами погонишься» или процитировать из старого анекдота Обезьяну (когда Лев предложил красивым зверям встать справа, а умным — слева): «А мне что, разорваться, что ли?» Но ведь мы и хотим быть умными и красивыми одновременно. Невозможно иначе одновременно сдержать инфляцию и развить финансовый рынок. Не «перегреть» экономику и построить мировой финансовый рынок. Сегодняшний Банк России — инструмент, вполне дееспособный для того, чтобы осуществить такую политику.